Естественная религия
Любой, кто интересуется духовной практикой того или иного рода, оказывался однажды перед фактом – вокруг него существует множество течений, организаций, тусовок и иногда даже орденов, рассказывающих о том, как устроен мир, для чего мы все живём в нём, и как вообще быть дальше. Помимо т.н. “традиционных” конфессий и сект, нормальными людьми вообще не рассматриваемых, это касается неоязычества, колдовства, различных шаманских учений и так далее.
Кто-то находит такое разнообразие интересным. Мне лично оно кажется сомнительным – при том, что некоторые ордена существуют едва не по столетию, какие-то убедительные результаты их действий встречаются крайне редко. Думаю, в сложившейся многоголосице есть какой-то серьёзный дефект, иначе дело бы сдвинулось с мёртвой точки если не у культуры в масштабах страны, то хотя бы у некоторой группы личностей. Может, они научились бы летать, или открыли ещё какую занятную штуковину…
В этой заметке я расскажу о религии – как вообще, так и в ключе одной особенной идеи – а именно, о естественной религии. В сущности, это такая вещь, которая позволяет человеку целиком включиться в то, что он делает – в духовные практики, магию или просто в свою собственную жизнь. Также эта идея поможет понять, где мы встречаемся с действительно интересными исследованиями духовных пространств, а где с маскарадом.
Традиционализм против эволюционизма
Первое, с чего мы начнём – это два принципиально разных подхода к пониманию духовного развития.
Подход номер один состоит в представлении, что человек – несовершенное существо, которому многому предстоит научиться – и однажды, возможно, совершить некий квантовый скачок, придя к иному бытию или иному состоянию сознания. Футурологические мечты на этот счёт рисуют перед нами утопию – общество, состоящее из мудрых и крайне интеллигентных существ, обладающих паранормальными способностями и энциклопедическими познаниями. В более наукообразной (и по факту более пессимистической) форме всё заканчивается чуть более прозаично – чипами в башке и тотальной киборгизацией. То есть, как можно увидеть, основной посыл такого подхода – это идеалы и мечтания, которые, как надеятся апологеты такого подхода, реализуются в будущем.
Этот подход я называю “эволюционизмом”. Характерные черты, которые можно обнаружить в нём: надежда на светлое будущее и – что важно – направленность. Без движения нет эволюции, эрго – нужно что есть сил бежать вперёд. Нужно движение, или течение, в которое можно войти, или которое можно создать самому. Здесь же возникает непременность целей и конструктивизм по жизни в качестве главной установки.
Второй подход исходит из того, что человек не способен эволюционировать. Предполагается, что there was time, когда люди были не то равны богам, не то просто очень дружны с ними, и это время было пиком нашего развития. Но чем дальше, тем меньше в нас оставалось божественного, всё больше немощи появлялось в душах, и в итоге весь этот ком с названием “человечество” закономерно выродится в некое совершенно непотребное состояние для того, чтобы раствориться в Вечности и освободить дорогу для чего-то нового. Что последует приблизительно тем же курсом, что и мы, но в своё время.
Такой подход называют традиционализмом, и он полагает, что совершенство уже было. Традиционалисты зачастую говорят о нашем времени как о последней эпохе, в которой декаданс достигнет своего пика. Интересно только, отличались ли слова современных традиционалистов от тех, кто жил лет, скажем, тысячу назад?
Так или иначе, у такой точки зрения есть свои основания: со временем мы действительно набираем на себя груз опыта, теряем вещи, которые так любили, и оказавшись не в состоянии жить настоящим, понемногу уходим в прошлое. Получается, что будучи несовершенным не потому, что ещё не пришло наше время, а в силу приобретённой немощи, мы уже не сможем стать кем-то другим. Примерно так же человек со сломанными ногами не сможет принять участие в конкурсе танцев, а если таки примет – это будет душераздирающим зрелищем. В таком ключе и рассматривается духовное развитие: оно возможно не вперёд, к новым горизонтам, а назад, к исцелению себя, к очищению от того, что мы собрали за свою жизнь и что висит на нас умертвляющим грузом (порой, собираемого даже не одну жизнь, как это полагается в некоторых восточных религиях). Чем больше исцелён человек – тем больше в нём новых сил и тем на большее он способен – но это нельзя считать эволюцией, скорее чем-то ретроспективным.
Интересную аналогию нам даёт язык: исследуя старинные формы слов, мы находим там очень звонкие и насыщенные, предельно конкретные значения. С другой стороны, современный язык склонен к абстракциям. Например, “подонок” (“по дну”) из осадка внутри жидкости превратился в “нехорошего человека” – и можно найти множество других примеров, когда прямое указание на действительность заменяется чем-то исключительно ассоциативным.
Возвращаясь к сопоставлению двух предложенных начал можно заметить, что эволюционизм склонен к ассоциации, а традиционализм – к диссоциации. Первый, в силу того, что целиком поддерживает движение и прогресс, нуждается в течении. Новые идеи, новые подходы к миропониманию или науке, новые открытия – и так далее. Второй, в силу восприятия настоящего как чего-то ошибочного, склонен к скепсису и пересмотру: “почему мы оказались здесь? Какие предпосылки двинули нас по этому пути?”. Хотя при этом часто встречаются традиционалисты, идеализирующие свой путь – собирающиеся в группы и также ассоциирующие себя с некоторой ролью “духовных странников”, стремящихся не то к возрождению былого расцвета, не то просто ностальгирующих по прошлому. В этом смысле скорее уместно говорить о “скрытом эволюционизме”, чем о действительном принятии Вечности и своего места в ней – “из ниоткуда мы пришли и в никуда уйдём”.
Духовная практика
Представление о духовной практике прямо зависит от того, какой парадигмы мышления мы придерживаемся. Ведь сама по себе “духовная практика” – это просто работа с духом, без уточнения её качества.
Что такое вообще “дух”? Если коротко, то это внутреннее “я” человека. То, что испытывает желание жить, то, что осмысляет себя и мир вокруг себя, то, что переживает контакт с окружающей действительностью и что, в сущности, имеет с ней мало общего. Там, где мы способны выразить свой дух, мы выражаем свою индивидуальность в наиболее глубоком смысле этого слова. Ну и собственно смысл слова “одухотворение” должен подсказать нам, что дух – это также и внутренняя жизнь, которая может проявлять себя как в людях, так и окружающем их мире.
Соответственно, в рамках эволюционизма значимыми становятся новые ступени на движении вперёд. Способность достичь чего-то, пережить нечто новое, прийти к революционным результатам. Это то, что расширяет нас, чем бы оно ни было. В рамках традиционализма имеет смысл исцеление и высвобождение. Осознание своей ограниченности и освобождение от неё; осознание мотивов, привязывающих к вещам, к прошлому, к людям; осознание внутренней структуры личности, связывающей нас с определёнными склонностями в выборе жизненного пути, и так далее.
Иными словами, эволюционизм видит смысл в получении новых ресурсов, в то время как традиционализм утверждает, что мы растеряли массу ресурсов у себя за спиной, и призывает отнестись к этому со всей серьёзностью и желанием поработать над ошибками.
В принципе, в рамках настоящей работы любой опыт будет полезен – но часто такая работа заменяется на нечто противоположное по смыслу. “Искажённый лик” эволюционизма состоит в растворении в своих целях. Человек ломится вперёд, забыв о самом себе. Он может начать в кучу организаций, которые выступают “за добро”, пить таблетки, которые, как ему кажется, помогают ему думать, стремиться к какой-нибудь Великой и Прекрасной Цели, отдавая ей все силы, что у него есть, ссорясь из-за этой цели с близкими, и так далее. Подобный “бег за мечтой” уже не будет являться духовной практикой, потому что человек перестаёт замечать себя, и начинает растворяться во внешних смыслах и стимулах.
Традиционализм в подобном ключе предстаёт перед нами слепым консерватизмом и следованием устоям прошлого, будто одно их повторение способно что-то изменить к лучшему. Это можно наблюдать в стремлении возродить ушедшую религию, вспомнить старинные устои и обычаи, или просто желая отгородиться от всего нового.
Иными словами, в случае подмены духовной практики её подобием происходит либо подавление индивидуальности человека, либо её растворение в коллективном процессе (бунте, стремлении к светлому будущему и т.п.). Любой коллективизм в рамках настоящей практики может быть временной мерой. Это нужно, чтобы научиться взаимодействовать с другими людьми, научиться привязываться к правилам и людям и отвязываться от них, или просто для того, чтобы посмотреть, каково это – быть с кем-то в связке – изнутри. Даже в случае, когда личность чувствует себя замечательно в коллективе, который во всём поддерживает её, в практике возникнет момент, коогда потребуется отторгнуть этот коллектив от себя, чтобы увидеть или понять нечто важное. Без таких оговорок коллективизм становится ментальным самоубийством.
Религия
Что можно сказать исходя из намеченного дискурса о религии? Первое – она связана с духом человека. Фактически, дух и есть субъект в рамках религиозной модели мира. “Земная” личность человека рассматривается или как грань чего-то большего, или как форма самозабвения, из которого нужно пробудить себя.
Второе – помимо духа предполагается существование духовного мира, выступающего как истоком для индивидуальности, так и пространством, в котором живёт дух. Точнее, скорее даже не дух, а духи, поскольку обычно религия рассказывает о множестве примечательных существ, населяющих духовное пространство. Самые большие духи предстают перед нами в качестве начал, проявляющихся во множестве вещей. Соответственно, они имперсональны, и проявление у них личностных качеств (самосознания, воли) обычно подаётся в апокалиптическом ключе, когда мир содрогается и, как вариант, погибает (это может показаться неочевидным человеку, не пересекавшемуся с этими забавными персонами, но – вспомните хотя бы наиболее известный нам миф о подобном явлении и его сеттинг. Как многие догадались, я говорю о Втором Пришествии).
Единый дух – то есть, самый большой и объемлющий всё без исключения – также можно назвать Богом. Он является де факто источником всей жизни во всех её проявлениях. Мне кажется очень удачной фраза о боге, что он – это “круг, центр которого везде, а радиус – нигде”. Иными словами, в мире нет второстепенных вещей. Всё первостепенно, всё истинно, всё важно.
Обычно религии персонализируют Бога, что позволяет представлять его как личность – но, как правило, качества, которыми он наделён, являются лишь очень отдалённым аналогом подобных же качеств человеческого порядка. Например, есть утверждение, что “Бог есть Любовь”. Фантазия обывателя тут же рисует картинку строгого, но справедливого отца, который за всеми присматривает и всем воздаёт по заслугам. Но в эзотерическом смысле любовь – это единство. Не какое-то там возвышенное единство, а просто соединённость, причастность, соучастие. За каждым подобным соучастием стоит желание пережить контакт с чем-либо, и именно оно и является любовью в истинном смысле этого слова. Так, например, мы все любим своих врагов. Причём порой даже сильнее близких, потому что близкие привычны и засчёт этого менее заметны, а вот враги – им уделяется максимум внимания. В таком ракурсе от “строгого, но справедливого” образа почти ничего не остаётся – да и сама справедливость начинает пониматься совсем иначе. Бог оказывается просто безразличным ко всему соединяющим принципом. Гностики называли Бога в таком понимании “Абраксас” – и это было существо, находящееся за всеми представлениями о благе и тягости, о добре и зле.
Религия выступает тем, что связывает все происходящее на духовном и материальном плане в единую картину. Она показывает духу взаимосвязь и с другими духами, и с самим Богом. А поскольку Бог совершенен (снова не в обыденном смысле, конечно), любая религия, предполагающая наличие бога с большой буквой “Б”, традиционна. В этом смысле она и есть та самая дорога в Вечность (Бог также полагается вечным), которую ищут традиционалисты. И, вспоминая о противопоставлении, высказанном в начале мы не можем не заметить, что религия для эволюционистов – почти ругательное слово. Что не мешает им испытывать такие же чувства к течению, дающему им ощущение прогресса (отсюда берёт начало романтизация науки). Либо, как вариант, смешивать всё, что было в других религиях, в произвольных пропорциях, получая нечто, что их устраивает. Именно такой настрой мы можем найти в нью-эйдж: поверхностный, игривый и мало к чему обязывающий.
Естественная религия
Как вообще может появиться религия? Некто – группа, или отдельный продвинутый практик, – выходит на контакт с большими духами, и опыт, который переживается при этом, делает его сопричастным миру богов (или, если угодно, сопричастным Вечности). Коллектив в этом случае начинает бессознательно, просто по ощущению “это нужно сделать вот так” воспроизводить божественный порядок, и оттачивает это повторение веками, создавая организованную форму религии. Человек, который наиболее полно выразил чаяния коллектива, становится пророком или жрецом, передавая свой опыт сопричастности окружающим.
Здесь и начинается самое интересное. С одной стороны, чем больше формализуется культ, тем больше внимания начинает уделяться его внешней, а не внутренней, части. С другой стороны, расширяясь, религия может начать передаваться посторонним людям, не причастным ни опытом, ни бытом, к её возникновению. В силу этой непричастности люди перенимают внешний вид религии, теряя её суть, и начиная просто механически воспроизводить то, что увидели.
Иными словами, естественная религия – это форма взаимосвязи с духовным миром, начинающаяся в быте и повседневности. Неестественная религия – это заимствованная форма религиозных практик из прошлого своей культуры, из настоящего или прошлого другой культуры, из вымышленного будущего.
Сущность естественной религии – гармонизация духа и быта человека, возможность достичь через духовные практики полного единения с миром (программа-минимум) или божественного состояния (программа-максимум). Сущность неестественной религии – в расколе внутри “я”, стремящемся переделать всё под нужды какой-то части нашей личности. Например, язычество с его природными и архаическими корнями дивно смотрится в современных мегаполисах, где порой и дерева-то не найти, не говоря уже о лесе. В итоге языческие праздники в лучшем случае начинают тянуть на костюмированный обряд, в котором люди, придумав, что “так правильно” пытаются подражать предкам – а потом садятся в машины и едут домой, к компьютерам, микроволновкам, телевизорам и офисам. Раскол и состоит в стремлении выдать желаемое за действительное, и игнорировании того, что является естественным для нас.
В таком смысле практически все религиозные системы, существующие вокруг нас, не являются естественными. Исключения составляют местные культы в племенах, сохранивших свою целостность, и живущих в отдалении от цивилизации. В остальных случаях мы, скорее всего, имеем дело с адаптацией, растерявшей все связи с тем опытом и теми состояниями, которые однажды воплотились в новом религиозном течении. Подобные неестественные формы могут содержать в себе нечто полезное для духовного пути человека, но в большинстве своём они выступают мороками, поедающими сознание и переделывающими его под свои нужды.
И вот он, главный вопрос: какой будет естественная религия современного человека? С одной стороны, она не может быть чем-то “прогрессивным” в силу склонности человеческой психики к архаике. В ином случае мы попадём в ситуацию “искажённого эволюционизма”, когда задачи будут ставиться где-то в вероятном будущем, тогда как мы живём в настоящем, и держим в себе память о прошлом. С другой стороны, она не может быть сугубо архаичной в силу необходимости пропитывать собой нашу жизнь и соответствовать ей.
Что это за форма? Каким был бы культ этой религии? Кем бы она видела человека, какие бы в ней жили боги? Эти вопросы я пока оставляю без ответа…
Автор Максим Шарлаев
|
